[operaghostru]

Гастон Леру



Гастон Леру, французский писатель, родился 6 мая 1868 года в Париже (его родители были в Париже проездом в этот день) и вырос в Нормандии, на берегу моря. Его отец был строителем - должно быть, отсюда уважение к нелегкому труду созидателей зданий. Когда юноша получил образование юриста, умер его отец, оставив ему немалое наследство, которое не приобретший еще жизненного опыта молодой человек очень быстро спустил.



Оказавшись перед необходимостью самому зарабатывать на жизнь (и немного подустав от богемной жизни), юноша понял, что профессия юриста его, тем не менее, не прельщает.

Журналист



Еще в школе Леру был очарован литературой, и теперь обратился в газету L'Echo de Paris, которая раньше опубликовала несколько его стихов.



Он быстро стал известен как блестящий криминальный обозреватель (вот где пригодилось образование! Ему даже несколько раз удалось доказать невиновность обвиняемых, которых не могли оправдать адвокаты), и его пригласили работать в мощную ежедневную газету Le Matin. Публике прежде всего нравился стиль статей молодого журналиста - увлекательный, напряженный.



В качестве журналиста-обозревателя Леру много путешествовал. Он, казалось, побывал везде, где происходило хоть что-то стоящее, но через несколько лет такая жизнь начала ему надоедать. В 1907 году, когда ему позвонили в 3 часа ночи и приказали немедленно опять куда-то ехать, когда он только вернулся из утомительной поездки, Леру швырнул трубку и решил, что пора писать о том, о чем хочется, а не о том, о чем требуют. Иными словами - превратиться из журналиста в писателя.



Беллетрист



Его первый роман, опубликованный в Le Matin, повествовал о приключениях реального лица - французского преступника 18 века Картуша. Но успех ему принес следующий роман, "Тайна желтой комнаты", где Леру впервые представил публике своего собственного детектива, галльского собрата Шерлока Холмса, репортера-следователя Жозефа Рультабиля. (Очевидно, созданного по образу и подобию автора, у которого опыта для создания такого персонажа было вполне достаточно!) Сочетание острого ума и не менее острого юмора очаровало публику, и Рультабиль занял достойное место в ряду любимых героев многих читателей.



За "Тайной желтой комнаты" последовали "Духи дамы в черном" и прочие детективные романы, а также ряд пьес и - с появлением и развитием кинематографа - киносценариев. Его книги быстро переводились на английский язык и имели не меньший успех у англоязычной публики, чем на родине автора.



Книга, которая даровала Леру бессмертие, появилась в 1910 году. (Некоторые считают, что в 1911, но это ошибка - я сама держала в руках экземпляр, выпущенный в Париже и датированный 1910 годом. В 1911 году вышел английский перевод, разошедшийся тогда куда большими тиражами, что и послужило, видимо, причиной ошибочного мнения.)







Ну вот мы и подошли к необходимости рассказывать о самом романе. Честно признаюсь, это сделать нелегко. Я сама, когда прочитала книгу в первый раз, не слишком-то ее оценила, как ни странно это звучит. И только впоследствии, перечитав ее раза три и как следует разобравшись в тексте, я почувствовала его настоящий вкус.



Поймите меня правильно. Я не литературный критик и не школьная учительница. Я прекрасно знаю, что двух одинаковых мнений быть не может. Я не могу раскрыть вам все, что сказано в романе - только внимательный читатель может сделать это сам, да и то далеко не сразу. На этой страничке я ставлю себе целью дать очень краткий, общий литературный обзор и отметить основные вопросы, которые ставит книга. Более подробные рассуждения и анализ вы найдете на страничках, на которые можно попасть по внутренним ссылкам.



Известные и не очень факты



В 1897 году Леру встретился с Шарлем Гарнье. Гарнье умер на следующий год, и что рассказал старый архитектор молодому журналисту - никто не знает...



В 1907 году меценат Альфред Кларк передал в дар Парижской Опере огромную коллекцию фонографических записей величайших певцов тех времен - Карузо, Ла Патти и других, но с условием, чтобы эти записи были обнародованы не ранее, чем через сто лет.



Таким образом, стали искать место для надежного хранения записей. Самым надежным местом для этой цели показались подвалы Оперы. Вот именно в процессе устройства хранилища в подвалах и была обнаружена жуткая находка...



Видимо, узнав о ней, Леру вспомнил встречу с Гарнье...



Как бы то ни было, в 1910 году появился новый роман Леру - "Призрак Оперы".



Романтическая мелодрама с элементами детектива, ужаса и мистики - так можно определить жанр этого странного романа, действие которого практически полностью происходит в Парижской Опере.



(Здесь самое место оговориться. Что в романе правда, а что нет - вопрос отдельный. Разумеется, не стоит принимать все там сказанное за правду, так же, как и не следует объявлять, что это все только полная фантазия. В том, что было, а что нет, приходиться отдельно разбираться. Но пока - сейчас - для нас это не имеет большого значения. В пространстве романа своя правда.)



Мир - театр, люди - актеры...



Шекспировская формула бессмертна, она возрождается снова и снова в самых неожиданных ракурсах и отражениях. Леру вывернул ее наизнанку, и у него в романе сам театр стал миром, "Вавилонской башней, где поют, объясняются в любви и плетут интриги на самых разных языках и наречиях".



Парижская Опера в романе Леру всеобъемлюща. Огромный театр поднимается над жизнями персонажей, и куда бы они не ушли, отовсюду, кажется, виден его купол с Аполлоном, вздымающим свою лиру к небесам. Все герои рано или поздно обнаруживают, что театр неизбывен и неизбежен, они возвращаются сюда снова и снова, и бытие театра настолько переплелось с их жизнями, что сам театр стал частью их жизни, а они - его частью... У каждого в душе живет - именно живет, а не просто отпечатался - образ театра, и этот образ словно магнитом притягивается к первообразу, притягивая за собой и персонажей, даже если они и сопротивляются.



И начиная с некоторого момента, где бы ни были герои, на сцене ли, в фойе ли, или даже на крыше - они ощущают тяжкое давление огромного, темного, сырого лабиринта, скрытого под великолепным зданием. Помните, мы говорили, что ценой существования Оперы стало существование подвалов под ней? Подвальный лабиринт просвечивает через мирское, навязчивое великолепие Оперы, и Леру показывает, что у тех, кто носит в своей душе образ театра, неизбежно наряду с его сиянием отпечатался там и этот давящий мрак.



И вот именно там, в темной глубине подвалов, и живет тот, кто стоит за всем этим образом гигантского театра - Призрак!



Душа Оперы



Его литературные родичи - Чудовище из французской сказки и Монстр Франкенштейна, его кузены - Фауст и Квазимодо, его далекие предки - Аид и Орфей. Он - самый гениальный певец на свете, способный своим волшебным голосом играть на человеческих душах, словно виртуоз на струнах, а его музыку просто опасно слушать, ибо душа человеческая может сгореть от ее звуков. Он также гений в области архитектуры, науки, техники, иллюзионизма и лучший на свете чревовещатель.



Он скрывается в подземельях, но его тень падает на весь театр. Он неуловим, вездесущ и всемогущ.



Рожденный с безнадежно изуродованным лицом, он прошел через ад бродячего цирка и персидского королевского двора. Ненавидящий мир и ненавидимый им, он укрылся, словно паук, в подвалах Оперы - храма своих любимейших искусств - и оплел ее своей невидимой паутиной.



Он называет себя Эриком, но его настоящее имя и фамилия неизвестны. Он носит маску, чтобы скрыть свое лицо, и его маска оборачивается древним театральным символом, напоминая о масках древнегреческих актеров и о масках на фронтоне Оперы.



Уродливый внешне и прекрасный душой, гордый и доверчивый, могущественный и ранимый, коварный и по-детски наивный, гений архитектуры и музыки, он - воплощение противоречий, одухотворяющих Парижскую Оперу, ее дух, ее душа.



Часы ужаса и чистой любви



В своем театре Призрак всемогущ. Он может неожиданно появиться в любом месте Оперы, а потом бесшумно исчезнуть. Он добивается всего, чего хочет, методами порой забавными, а порой и жестокими. С одинаковой легкостью он и покровительствует юной балерине Мег Жири, и вымогает деньги у директоров, а порой и убивает. Ему все равно - отчуждение, которое преследовало его всю жизнь, привело к тому, что он не чувствует никаких моральных обязательств по отношению к человеческой расе. Музыка и одиночество - только им он и доверяет. Да еще немного, пожалуй, Персу - единственному из людей, который все-таки смог увидеть в Эрике живую душу.



Но даже над этим отшельником властна любовь. Что нашел Эрик в юной певице Кристине, никто не может сказать. Тайна любви - величайшая из тайн мира. Любовь выманила его из подземелий и сделала его, доселе неуязвимого в своей отчужденности, беззащитным и уязвимым. А ревность... о, ревность Призрака Оперы куда опаснее чьей-либо другой - ведь он не связан никакой моралью!



Через лабиринт обмана, страха и предательств, так похожий по запутанности и мрачности на лабиринт оперных подвалов, проходят Эрик, Кристина и ее возлюбленный Рауль. И приводит этот лабиринт в конце концов к трагическому противостоянию, полному ревности, ненависти и непонимания. Эрик предлагает Кристине простой выбор: или она выходит за него замуж, и все остаются живы-здоровы, или же она отказывается, и тогда Эрик взрывает Парижскую Оперу, и тогда гибнут все в ней, включая его самого, Кристину и Рауля. Ради жизни людей Кристина соглашается на предложение Эрика и позволяет ему поцеловать себя...



Эрик падает на колени перед Кристиной, и ее страх уходит, оставляя лишь сочувствие. Девушка ласково берет его за руку и шепчет ему ласковые, добрые слова. И Эрик... отпускает ее и Рауля. "Когда я говорил ей это, я словно сам тихонько разрезал свое сердце на части... но она ведь плакала вместе со мной, и она сказала: "Бедный, несчастный Эрик!"



Тайна романа - в этих простых словах. Все темное могущество Призрака, оказывается, стоило минуты простого сочувствия. Истинная красота его души вспыхивает, словно звезда, во тьме подвалов Парижской Оперы, и, хотя физической трансформации не происходит, становится ясно, что на деле Эрик прекрасен, и вся его "чудовищность" - плод обыкновенного людского равнодушия и жестокости. Но, увы, Кристина принимает его жертву. Она уходит, и Эрик через несколько недель умирает в одиночестве, умирает от тоски и горя. Ну, если у вас еще не возник протест против такого состояния дел, то я не знаю...



Интонации





Ошибутся те, кто думает, что роман написан в традиционном для начала века "занудном" стиле. Вот уж чего-чего, а остроты языка Леру было не занимать!..



Некоторые главы вызывают просто гомерический хохот, например, история о том, как управляющие театра пытались с помощью "следственного эксперимента" выяснить, куда же все-таки девались из их карманов двадцать тысяч франков. Или их беседы с почтенной матушкой Жири. У самого Эрика, прямо скажем, с чувством юмора тоже все в порядке, раз он сумел спровоцировать такую клоунаду! Правда, юмор у него черный, но что же делать, жизнь такая.



Между прочим, смех этот не безобиден. Довольно быстро становится ясна беспощадная ирония, с которой Леру рисует многих персонажей. Например, ограниченных управляющих или циничную и глупую балерину Ля Сорелли.



И тем контрастнее выглядит задушевный лиризм, с которым Леру описывает взаимоотношения Рауля и Кристины, а также все, что дорого этим молодым людям - семью Рауля, воспоминания об отце Кристины, сказку о маленькой Лотти...



И уж совсем контрапунктом взмывает над общим тоном романа пронзительная горечь, с которой автор рассказывает об Эрике. Нет, Леру не пытается заставить нас плакать - он просто честно пишет о том, что думает по поводу такой ситуации, когда даже невероятно, фантастически одаренный человек оказывается не нужен миру просто потому, что не вышел лицом, или - читайте между строк, в конце концов, маска Эрика - просто символизм - чем-то отличается от других. А ведь в том, что касается подобного отношения, те сто лет, что отделяют нас от времен Леру, ничего не изменили...



Ответы без вопросов





Что же такого в этой книге, что в продолжение целого века она продолжает завораживать людей?



Во-первых, разумеется, роман является очередной вариацией на тему "Красавица и Чудовище" (и, между прочим, выходит, что родным братом нашему "Аленькому Цветочку". Это история про то, что красота внешняя и красота истинная - вещи разные, и что красота и свет могут быть и в самом что ни на есть мраке.



Во-вторых, это история об огромном потенциале человеческой души к добру. Эрик, не ведавший, что такое добро и зло, способный убить человека просто потому, что тот подошел слишком близко к его дому (что и случилось с графом де Шаньи), приходит к пониманию того, что любить - это значит отдавать, а не брать, и следует этому пониманию, хоть это и стоит ему жизни.



В-третьих, это история о несправедливости. Леру пишет: "Если бы у Эрика было нормальное лицо, он мог бы стать одним из самых замечательных и известных представителей рода человеческого. Его сердце могло бы вместить империю целого мира, а в результате ему пришлось довольствоваться каким-то подвалом." Горький упрек человеческой слепоте и человеческому равнодушию, не желающим даже попытаться посмотреть сквозь внешнюю оболочку, по-прежнему пронзительно звучит и в наши дни, и будет звучать еще долго.



И, конечно, это роман о музыке, об искусстве, о том, что делает искусство с человеческими душами, как порою темными тропами оно ведет их к свету.



Судьба романа



Во Франции роман встретили сдержанно. Что было тому причиной - остается только предполагать, но так или иначе, значительно больший успех пришел к английскому переводу Де Маттоса, который был опубликован через год после выхода романа. Этот перевод по-прежнему остается самым популярным в Англии и Америке, и его текст опубликован в Интернете. (Перевод Де Маттоса слегка сокращен; зато он сохраняет стиль изложения, традиционный для беллетристики начала века и очень близкий к стилю автора. К сожалению, среди русскоязычных переводов такового нет. Впоследствии были выпущены еще по меньшей мере два перевода на английский, более полные, но более "современные" по стилю.)



Леру продолжал писать книги, и ироничные детективы про Рультабиля, и мрачные "готические" романы, и литературные эссе. А через пятнадцать лет Леру познакомился в Париже с продюсером голливудской киностудии "Юниверсал" Карлом Лэммлем. Американец был очарован Парижской Оперой, и Леру дал ему экземпляр "Призрака Оперы", надеясь, что Лэммль заинтересуется. Вот так возникла первая экранизация романа.



Первая экранизация





--------------------------------------------------------------------------------







Декорация, изображающая зрительный зал Оперы и по-прежнему стоящая на студии "Юниверсал", изображена на рекламной карточке фильма





Похоже, вместе с финалом из фильма еще много чего выкинули. Например, сначала там была еще и Матушка Валериус





Кинозвезда



Удача улыбнулась Эрику: первым исполнителем его роли в кино был гений.



Лон Чени происходил из семьи глухонемых. И, хотя сам он и был абсолютно здоров, это происхождение, без сомнения, наложило на него определенный отпечаток, заставив везде и всюду чувствовать себя "маргинальным", "не таким, как все".



Жизнь в замкнутом мирке глухонемой семьи научила его блестяще пользоваться языком мимики и пластики, отточила выразительность жестов, выражений лица и движений.



Один из первых кинозвезд в истории кино, он остался известен как первая звезда фильмов ужасов. Именно ему во многом обязан был первый расцвет этого жанра. И успех тем немым фильмам ужасов принесло то, что Чени умел играть не просто "монстриков", а людей - возможно, с искореженным телом, но с живой душой. Его персонажи всегда вызывали интерес, сочувствие и симпатию.



Кроме того, у Чени обнаружился еще один талант. Он оказался фантастическим гримером. Во всех своих ролях он всегда гримировался сам, да так, что его не только узнать не могли, если он того не хотел - самые опытные гримеры не могли воспроизвести его грим. Поэтому Лон Чени и получил прозвище "человек с тысячью лиц".



Преданность Чени своей профессии была безгранична. В фильме "Горбун из Нотр-Дама" в роли Квазимодо он таскал на себе искусственный горб весом 14 килограмм и "упряжку", которая перекашивала его тело и искажала походку. В другом фильме, играя безногого, он подвязывал ноги и передвигался на коленях.





Рождение фильма



В начале века Карл Лэммль, продюсер крупной голливудской компании "Юниверсал", поставившей "Горбун из Нотр-Дама" и много других фильмов с участием Лона Чени, приехал с визитом в Париж. Встретившись с Гастоном Леру, он получил от писателя экземпляр "Призрака Оперы" с предложением поставить фильм, если книга покажется интересной. Лэммль читал книгу всю ночь, а утром сообщил Леру, что фильм непременно будет сделан.



Что же до исполнителя главной роли, тут у Лэммля вопросов не было - только Чени!



Проблема была в том, что незадолго до этого Чени переманила к себе другая студия - первый соперник "Юниверсал", "Метро-Голдвин Майер". Легко догадаться, что администрации двух студий не слишком-то любили друг друга, мягко говоря, так что идти в "Метро-Голдвин Майер" просить отпустить Чени на съемки Лэммлю было нелегко. Но он понимал, что игра стоила свеч. (А возможно, понимал, что сам виноват - актеру, обеспечившему успех стольких фильмов, можно было бы платить и побольше.)



Лэммля неожиданно поддержал молодой продюсер МГМ, понявший, что будущий фильм станет вершиной карьеры Чени. Что же до самого Чени, то он тоже очень рад был оказаться на старой привычной студии с гораздо большей зарплатой, чем раньше.



Еще в Париже Лэммль решил, что Парижская Опера - место потрясающее, и что необходимо как можно точнее показать ее в фильме. Для этого Лэммль соорудил на "Юниверсал" копию зрительного зала Оперы (тогда дешевле было построить декорацию на студии, чем везти труппу в Париж на съемки). Эта декорация оказалась так хороша и так сложна, что после окончания съемок ее не разобрали. Впоследствии она использовалась на съемках римейка 1942 года, и до сих пор так и стоит там, в 28-ом павильоне, как памятник первым годам кинематографа... а возможно, ждет новых экранизаций.



На роль Кристины пригласили Мэри Филбин, восемнадцатилетнюю победительницу одного из конкурсов красоты, недавно дебютировавшую в какой-то комедии.



Режиссер фильма Руперт Джулиан допустил совсем немного отклонений от сюжета. Разве что Перса заменил на инспектора Леду (хотя оставил ему "персидскую" каракулевую шапочку). Кроме того, сам Эрик оказался беглецом с какого-то острова-тюрьмы, хотя совершенно неясно, как это связано с сюжетом. Впрочем, этот факт почти ничего не менял.





Лон Чени в роли Эрика



Лон Чени взялся за работу со свойственным ему усердием и преданностью. Роль Эрика была серьезным вызовом его искусству гримера - вызовом, на который он ответил с блеском. Никто не знает точно, каким именно образом Чени добился такого эффекта. До сих пор полностью воспроизвести грим Чени не удалось никому. "Человек с тысячью лиц" унес тайну внешности своего Призрака с собой в могилу.



Были предположения, что Чени воспользовался некой маской как основой для своего грима, но это не так. Он действительно изменил свое собственное лицо. Кое-какие приемы известны: металлические диски за щеками, проволочный каркас в носу, капли белладонны в глаза (как видите, идея пожалеть себя Чени была просто незнакома!) Но когда Чени спросили, как именно все-таки он добился такого результата, он ответил "Я не слишком-то полагаюсь на физический грим - в основном просто смотрю, как падает свет."



Но грим, как ни сложен и впечатляющ он был, все-таки являлся только внешней стороной дела. Куда важнее было именно сыграть...



За несколько лет до того Чени постигла личная трагедия. Его горячо любимая жена, которая тогда ждала их первого ребенка, узнала о болезни его родителей (раньше Чени ей не говорил - боялся, что она его бросит). И, хотя ребенок родился здоровым, она все-таки в скором времени бросила Чени, оставив ему сына. Чени больше не женился, воспитывал сына (тоже ставшего актером и известного впоследствии как Лон Чени-младший). Должно быть, эти переживания и отразились в его работе над ролью Эрика.



Я бы сказала, что Чени соединил в своей работе романтизм и реализм. Его Эрик издалека выглядит очень романтично. Блистательная пластика Чени создала движущийся силуэт, который позже многократно пытались повторить (с переменным успехом). Но когда Кристина впервые видит его, он робок и неуверен - там, где царствует взгляд в упор, он не чувствует себя сильным.



Мне нелегко сказать, как воспринимали игру Чени в начале века - понимаете, тогда многое из того, что сейчас кажется само собой разумеющимся, казалось чудом. Но я могу сказать совершенно точно: Чени играл не "ужастик". Он играл трагедию отверженного человека. С ограниченными выразительными средствами (ни звука, ни цвета, лишь силуэт, мимика и движения) он рассказал психологическую историю одинокого гения, до конца сражавшегося за единственное, что было ему недоступно - простое человеческое счастье.





Подмена жанра



Еще перед выходом фильм постигла очень большая неприятность, очень серьезно отразившаяся впоследствии на судьбе сюжета. Почему-то голливудские эксперты не разглядели "Франкенштейновского" приема - подмены главного героя - и ни того, насколько несправедлива была судьба к Эрику, ни истинной красоты его души они не увидели и сочли его исключительно отрицательным персонажем, традиционным "злодеем", покушающимся на счастье героев и недостойным сочувствия. Таким образом, весь смысл романа (и фильма) почему-то прошел мимо них. "Эксперты" заявили, что публика не поймет такого "неубедительного" конца, что он "неправдоподобен" (отрицательные персонажи не жертвуют жизнью ради поцелуя!) и так далее. В результате конец фильма был буквально отрезан ножницами и заменен на другой, более "убедительный" на их взгляд (и поставленный даже другим режиссером) - разгневанная толпа преследует Эрика, нагоняет его и растерзывает.



Но даже голливудским "экспертам" было ясно, что в таком финале "чего-то не хватает". Образ Эрика спас опять-таки Чени, придумавший гениальную сцену: загнанный Эрик оборачивается к толпе и поднимает вверх руку со сжатым кулаком. Толпа в ужасе отшатывается. Эрик разжимает кулак - его рука пуста...



Вот так грустная романтическая мелодрама превратилась в "ужастик". К сожалению, подобная подмена жанра имела тяжелые последствия - сам роман стал восприниматься как "роман ужасов", на истинный смысл истории как-то вообще не обращали внимания.





Судьба фильма



Фильм вышел на экраны в 1925 году и сразу же произвел сенсацию в Америке. Роман Леру немедленно стал бестселлером. В кинотеатрах закупались нюхательные соли - нервные дамы все время падали в обморок, увидев лицо Призрака! Впрочем, это только добавляло ленте сенсационной популярности.



Юный продюсер с "МГМ" оказался прав - роль Эрика оказалась центральной в творчестве Лона Чени. Хотя он снимался во множестве немых фильмов, именно "Призрак Оперы" вошел во все киноэнциклопедии, именно благодаря ему Чени остался в истории кинематографа навсегда.



Со временем интерес к "шедевру "Юниверсал"" угас было, но в 1930 году произошло рождение звукового кинематографа. Некоторые немые фильмы срочно подверглись озвучке. Озвучена была и часть диалогов в "Призраке Оперы", хотя сам Чени в озвучании не участвовал - в этом же году он, к сожалению, умер от рака. Фильм снова вышел на экраны - с музыкой и речью, что было тогда потрясающим явлением.



В 50-х годах был снят биографический фильм о Лоне Чени "Человек с тысячью лиц". Именно тогда была предпринята попытка воспроизвести грим Чени, оставшаяся безуспешной, и стало ясно, что никто в наше время не в силах это сделать. Я не видела этого фильма, но по отзывам, фильм хороший.



Сейчас, в эпоху возрождающегося интереса к истории кинематографа, первый "Призрак" по-прежнему популярен. В Америке он выпущен на видео и DVD, заново озвучен (хотя никаких звучащих диалогов - только музыка и сопрановые арии) и даже тонирован (добавлен фоновый цвет).



В Америке вышла книга Филиппа Райли "Призрак Оперы": классические немые фильмы, том первый", в которой собрана практически вся возможная информация по этому фильму. Предисловие к книге написал не кто иной, как знаменитый американский фантаст Рэй Брэдбери. Оказывается, творчество Чени вообще и "Призрак Оперы" в частности оказали на творчество Брэдбери немалое влияние. Предисловие это в моем переводе можно прочитать здесь.





Почему Лона Чени называют гением кинематографа?



Потому что в начале века, когда потуги актеров что-то "сыграть" в большинстве своем были просто смешны, он сумел создать достоверные и психологически глубокие образы.



В "Призраке Оперы" он сыграл Эрика как очень сложного и противоречивого человека, робкого и беспощадного, гениального и наивного одновременно. Он не щадит зрителей, "приукрашивая" героя - нет, во многих энциклопедиях я встречала фразы, что его персонаж "не может вызвать симпатии, только жалость." Кому как, господа. На мой взгляд, жалеть надо как раз таких вот авторов энциклопедических статей.



Единственное, что приходится списывать на традиции игровой манеры немого кинематографа - впечатление, что он слегка переигрывает в моменты эмоционального напряжения. Но нельзя забывать, что тогда заламывание рук и прочие подобные приемы считались нормой, удивительно то, что Чени сумел так смягчить их, что они не раздражают зрителей три четверти века спустя. Провидел он пути развития игровых выразительных средств кинематографа, что ли?



Чени постарался максимально приблизить облик персонажа к описанию Леру. Это касалось не только лица, но и, скажем, рук - постоянно держа кисти рук напряженными, он добился впечатления исключительной худобы, но при всем при этом можно поверить, что это руки гениального музыканта.



Присутствие Чени в кадре потрясает. Даже когда он робко опускается на колени перед Кристиной, он все равно остается смысловым и эмоциональным центром кадра. Должно быть, для юной, неопытной актрисы нелегко было играть рядом с таким сильным актером.



В общем, Чени остался в истории кинематографа наряду с Чаплиным, Валентино и другими кинозвездами, и я очень рада, что этот гениальный человек сыграл роль Эрика. "Призрак Оперы" 1925 года - величайший из кинорассказов о Призраке, непревзойденный до сих пор.



Другие экранизации: грустная история





Бесчестье Голливуда и молчание французов



История переэкранизаций романа Леру длинна и не слишком славна. Я не знаю, по какой причине этот сюжет так полюбили в Голливуде, но факт остается фактом: за три четверти века было отснято не меньше 20 экранизаций! Причем забавно то, что в большинстве случаев провал следовал за провалом, но голливудские (а еще иногда итальянские) киношники с упорством, достойным лучшего применения, снимали очередную бездарную поделку.



Но Голливуд есть Голливуд, тут нечему удивляться. Странно другое. Французский кинематограф как воды в рот набрал! Во Франции, прославившейся в кино своими тонкими, нежными фильмами о любви, пусть не всегда умными, но всегда несущими какой-то загадочный и неповторимый аромат, не сделали ни одной экранизации классического французского романа!





Таким образом, остается только вздохнуть и заняться обзором голливудских поделок. Впрочем, обзор этот представляет интерес разве что для полноты представления информации, так что если не хотите читать в подробностях "историю бесчестья" Голливуда - тем лучше. Вас ждет рассказ о мюзикле Уэббера.



Как это ни смешно, история появления первого римейка "Призрака Оперы" служит иллюстрацией поговорки "Хотели как лучше - получилось как всегда." Научившись как следует работать с цветом и звуком, голливудские кинематографисты решили снять эффектный цветной музыкальный фильм по классическому сюжету. Вот только ни Лона Чени, ни Руперта Джулиана у них больше не было, а "очумелые ручки" так и тянулись переписать классику, сделать ее "доступнее". В результате драма обездоленного гения превратилась в какой-то малоосмысленный пир цвета и звука, в котором история Призрака как-то потерялась. Фильм, впрочем, имел успех, что и вдохновило кинематографистов на дальнейшее "развитие темы".



Последующие "переэкранизации" оставили весьма малый след в истории кинематографа, потому что создатели фильмов прискорбно наступали на одни и те же грабли. Везде главный герой оказывался несправедливо обойденным музыкантом, который в попытках восстановить справедливость кого-нибудь убивал, в процессе этого на него обрушивалась стена, выливалась кислота или что-нибудь еще, после чего он благополучно прятался в подвале, а киношники начинали заниматься эксплуатацией ситуации.





Обзор голливудских фильмов (если вы туда еще хотите)

Хотя среди этих фильмов традиционно преобладали "ужастики", но были и версии прочих жанров: драмы, современные пересказы, рок-опера, молодежный фильм и несколько комедий. Все эти коммерческие поделки держались какое-то время на экранах и благополучно отправлялись в архив. В результате исходный сюжет почти окончательно забылся, а название "Призрак Оперы" стало твердо ассоциироваться с "ужастиками" - наверно, просто потому, что из всей этой белиберды разве что ужастики могли хоть чем-то запомниться зрителям.





В общем, казалось, что "Призраку Оперы" уготована весьма грустная судьба - служить основой для бесконечных малоинтересных фильмов (и нескольких спектаклей, которые и вовсе прошли незамеченными). Но тут пришел Эндрю Ллойд Уэббер, и, как всегда, все переделал по-своему. Классический сюжет впервые после 1925 года обрел достойное воплощение, да такое, какое никому и присниться не могло - и вместе с ним новую жизнь и любовь тысяч людей.



Эндрю Ллойд Уэббер





Вряд ли английский композитор Эндрю Ллойд Уэббер нуждается в представлении. Он отлично известен в нашей стране своим рок-мюзиклом "Иисус Христос - Суперзвезда". Но рассказать о нем следует - ведь, на самом деле, кроме "Джизуса", большинство людей в нашей стране о нем ничего не знает! Я даже видела однажды в одной газетной статье упоминание о том, что Уэббера пригласили писать музыку к мюзиклу "Кошки". Господа, это смешно - Уэббера никто не "приглашает" выполнять какую-либо работу, он человек существенно большего масштаба.



Ему немногим более пятидесяти. Он - самый популярный ныне композитор в мире. Он - автор более десятка мюзиклов, с успехом идущих в Вест-Энде (Лондон), на Бродвее и по всему миру, а также "Реквиема" и инструментальных "Вариаций" для виолончели, написанных для брата, виолончелиста Джулиана Уэббера. Его мюзикл "Кошки" не сходит со сцен уже более семнадцати лет. Он - один из мультимиллиардеров мира. И, наконец, он - автор самого популярного на сегодняшний день мюзикла в мире, о чем, собственно, и пойдет разговор.



Замысел



Все началось с того, что юной актрисе Саре Брайтман предложили роль Кристины в малоизвестном и малоудачном мюзикле Кена Хилла. Брайтман была тогда занята в других спектаклях, так что в мюзикле Хилла она играть не стала. Но об этом предложении узнал ее будущий муж - Эндрю Ллойд Уэббер. Он решил сам написать мюзикл по "Призраку Оперы" и написать партию Кристины специально для Сары Брайтман - танцовщицы и певицы с большим вокальным диапазоном.



Помните, мы говорили, что в основном "Призрак Оперы" благодаря огромному количеству бездарных экранизаций воспринимался в основном как "ужастик"? Уэббер почти попался на это. Он задумывал будущий мюзикл как "ужастиковую" рок-оперу, нечто вроде популярного Rocky Horror Picture Show. Именно в таком стиле был сделан и рекламный клип на основополагающий дуэт, который, по словам Уэббера, "отражал будущий спектакль таким, каким я его видел". Партию Призрака пел рок-певец Стив Харли.



Но, к счастью, Уэббер всегда относился к своим замыслам серьезно. Он решил как следует изучить материал, посмотрел фильм с Лоном Чени и задумался. Потом ему попалась в руки книга Леру... и в результате подход коренным образом изменился. Вместо рока музыка стала базироваться на классических традициях, а вместо ужастика возникло то, чем, собственно, и является исходный роман - романтическая мелодрама.



Музыка



Вообще сначала, решив написать мюзикл в классическом стиле, Уэббер даже не хотел сам писать музыку - он хотел просто взять куски из различных классических опер и написать только "переходы" между ними. Но ему сказали: "Ты что, разве не понимаешь, что это одна из величайших любовных историй в мировой литературе? Ты должен написать музыку сам!" Уэббер внял совету.



Ну и музыку же он написал. Человек, хотя бы немного разбирающийся в музыкальных сценических жанрах, в различных фрагментах спектакля может узнать их все! Тут вам и рок, и классическая "большая" опера, и веселый "зингшпиль", и оперетта, и эстрада, и современная классическая музыка. Причем похоже, что Уэббер своей музыкой прямо говорит: "Вот как надо сочинять-то!" Он использует очень нестандартный, новаторский подход к традиционным музыкально-сценическим жанрам, сплетая их, трансформируя друг в друга, обогащая и изменяя. На самом деле музыкальное новаторство Уэббера имеет здесь глубокий драматический смысл: сам Призрак ведь тоже был новатором в музыке, презирал традиционность, "застойность" классической оперы и трансформировал музыку в соответствии со своими собственными понятиями.



Вокальные требования к исполнителям главных ролей очень высокие. Например, партия Призрака написана для лирического баритона, но поют ее и тенора и баритоны - а как вы думаете, почему? Правильно, потому что, чтобы ее спеть, певец должен обладать голосом, захватывающим оба диапазона. В то же время немаловажна и сила голоса, и очень важна способность голосом передавать эмоции - ведь именно в этом была основа вокального могущества Призрака. Из женских партий самая сложная - партия Карлотты, с колоратурами и сильным напряжением голоса.



Либретто





Что касается либретто, то Уэббер, разобравшись с ситуацией с фильмами, решил голливудских ошибок не повторять. Он задался целью написать либретто, которое было бы настолько близким к оригинальному роману, насколько возможно. Разумеется, поскольку целый роман в двухчасовой спектакль полностью запихнуть нельзя и не нужно, были сделаны определенные изменения в сюжете, но Уэббер и его соавтор либреттист Ричард Стилго тщательно сохранили все идеи романа.



Кое-что, конечно, изменили кардинально. Образ Перса вообще исчез, а Мадам Жири из глупой уборщицы превратилась в мудрую балетмейстершу, которая все-все знает, Призраку помогает, а к Кристине относится как строгая, но заботливая тетка. Кроме того, был придуман суб-сюжет с постановкой оперы "Дон Жуан Торжествующий", неудачной попыткой уничтожить Призрака и его появлением на сцене в его собственной опере. Надо отдать должное Уэбберу и Стилго - эта сюжетная линия написана аккуратно и не нарушает канонизма образов и взаимоотношений главных персонажей.



Когда "костяк" либретто будущего спектакля был написан, потребовалось писать стихи. Стилго поэтом не был, прежний соавтор Уэббера Тим Райс был занят другим, так что Уэббер решил объявить конкурс. Претендентам давали кассеты с музыкой Уэббера и предлагали написать на нее текст. Победил двадцатипятилетний Чарльз Харт, либреттист и музыкант. Именно он написал потрясающие стихотворные тексты, так великолепно созвучные и музыке Уэббера, и роману Леру, полные и откровенной страсти, и скрытого смысла. В двадцать пять лет. Молодец!



Исполнители





Ну, разумеется, с исполнительницей роли Кристины вопросов не возникало - партия писалась для Сары Брайтман, именно Сара Брайтман и стала первой Кристиной. А вот с Призраком было куда сложнее. Когда рок в спектакле заменился на классический стиль, стало ясно, что Стив Харли на эту роль не подходит. Требовался певец совершенно иного плана. В то же время традиционные оперные певцы не годились тоже.



И вот однажды, когда Уэббер привез Сару Брайтман к преподавателю вокала немножко раньше назначенного времени, он услышал из-за стены прекрасный голос, певший итальянскую оперную арию. Композитор немедленно решил, что это именно то, что ему нужно.



Обладателем голоса оказался довольно известный в Великобритании комический актер Майкл Кроуфорд. Дело в том, что Майкл всю жизнь мечтал петь, но уроки классического пения стал брать только в сорокалетнем возрасте! Уэббер посетил финальное представление спектакля "Барнум", где Кроуфорд играл главную роль, потом побеседовал с самим Майклом и вскоре официально объявил, что роль Призрака будет петь Майкл Кроуфорд. Что произвело фурор и вызвало массу недоумения - никто не ожидал от Кроуфорда, знаменитого своими смешными-пресмешными ролями наивных, беспомощных молодых людей, ни сильного вокала, ни глубокого трагизма!



На роль Рауля пригласили американского певца и танцора Стива Бартона, который работал с Джиллиан Линн в "Кошках", а впоследствии прославился еще и в венской постановке мюзикла "Бал Вампиров".



Постановка



О том, как возникла лондонская постановка, наверно, можно горы написать. В подробностях история спектакля изложена в книге Джорджа Перри 'The Complete Phantom of the Opera', которую я уже неоднократно цитировала на сайте.



Ставил мюзикл Харольд Принс (Harold Prince), известнейший режиссер мюзиклов. Дизайнер Мария Бьорнсон продумала оформление до мельчайших деталей, от огромной люстры весом в три четверти тонны (которая действительно падает!) и до тесьмы на костюмах. Хореограф Джиллиан Линн очень серьезно изучала полотна Дега, обратила пристальное внимание на традиции русского классического балета и научила своих балерин танцевальной пластике конца прошлого века.



Облик Призрака был отдельной проблемой. Довольно быстро стало ясно, что придерживаться описания Леру возможности нет. Никаким гримом нельзя так исказить нормальное лицо, чтобы оно стало похоже на то, что описано у Леру (и чего добился в свое время Лон Чени), и чтобы этот человек мог одновременно еще и петь! К тому же маска очень мешает петь. В конце концов Мария Бьорнсон предложила гениальное решение - вертикальную полумаску, так что у Призрака оказалась искажена только одна половина лица; а грим разрабатывал Кристофер Такер, автор грима для фильма "Elephant Man". Наложение грима занимает два часа, полчаса - снятие, а теперь представьте себе, что этим приходится заниматься ежедневно.



В общем, подготовка спектакля заняла всего год, но это был очень напряженный год для всех участников.



Торжество





И вот, наконец, 9 октября 1986 года в лондонском театре 'Her Majesty's' состоялась премьера.



Зрители были потрясены. Могущественная музыка никого не оставила равнодушным, оформление и эффекты были великолепны, люстра падала так, что зрители визжали от ужаса, а что касается Призрака - Кроуфорда - то тут вообще никто не понял: откуда взялся этот невероятный, берущий за душу голос, и откуда в бывшем герое комического сериала такой глубокий, отстраненный трагизм? Да прибавьте сюда великолепную, отточенную пластику, способность выражать свои чувства телом не хуже любого профессионального мима (не забудьте, что почти весь спектакль лицо Призрака закрыто!), нежную беззащитность образа и фантастическую в своей элегантности чувственность. Когда в конце спектакля Кристина уходила с Раулем, зал рыдал.



На следующий день пресса была полна самых восторженных рецензий. Майкл Кроуфорд в один вечер стал мегазвездой. Сара Брайтман очаровала репортеров своей юностью и непосредственностью.



Такого успеха не выпадало на долю еще ни одного мюзикла Уэббера, да и никакого другого. И уж разумеется, ни один из фильмов или спектаклей по "Призраку Оперы" никогда не мог похвастаться и десятой долей такой популярности!



Вот так наконец восторжествовала справедливость. Как ни изобретали, ни "осовременивали" сюжет голливудские умельцы, оказывается, все, что надо было сделать - подобрать подходящую интерпретацию (легко сказать), и старая грустная сказка о любви засияла ярчайшей звездой на культурном небосклоне!



Триумфальное шествие



...Разумеется, ошеломляющий успех английского мюзикла не прошел незамеченным на Бродвее. Не прошло и года, как Уэббер получил предложение перенести постановку в Нью-Йорк. Таким образом, в 1987 году премьерный состав переехал в театр Majestic на Бродвее, и Призрак бросил к своим ногам еще и Америку.



Впоследствии Кроуфорд, Бартон и Дэйл Кристиен, сменившая Сару Брайтман, играли также в постановке "Призрака Оперы" в Лос-Анджелесе, под боком у Голливуда, весело конкурируя по популярности с киноимперией.



Разумеется, уход первого состава вовсе не означал, что спектакль снимали со сцены. Приходили другие исполнители, и все начиналось снова.



Вскоре мюзикл был поставлен в Канаде, Австралии и вообще практически во всех англоязычных странах. Появились и постановки на других языках - немецком (Вена и Гамбург), голландском (Амстердам), шведском (Стокгольм), бельгийском (Антверпен), японском (Киото), испанском (Мехико), всего более чем в 90 городах мира. (А французы, наверно, обидевшись, что Уэббер утащил их сказку, опять не пошевелились.) Везде спектакль имел фантастический успех.



(А мы что спим? Лицензия на постановку стоит несколько десятков миллионов фунтов стерлингов, и это неудивительно - спектакль приносит фантастические прибыли. Так где там наши меценаты-спонсоры, чего зевают такую возможность? Уж конечно, у нас в стране хватит талантов, чтобы осуществить постановку!)



Двойной CD-альбом с записью премьерного состава моментально взлетел на первые строки хит-парадов и со временем стал пятижды платиновым. А основные "хиты" спектакля - заглавный дуэт, "Angel of Music", "Music of the Night" и другие - немедленно оказались "на слуху" во всем мире. (По-моему, Кроуфорда еще ни разу не отпускали с концерта, если он "Music of the Night" не споет. Хотя это, конечно, может быть очередной легендой. :-)



Возникло мощное фэн-движение, стали возникать фэн-клубы, в Интернете появились десятки, сотни, тысячи фэн-страничек, началась волна фэнского творчества. Снова вспыхнул интерес к роману Леру.



В настоящее время в Милане строится новое здание театра "Ла Скала", которое планируется закончить в 2003 году, и коллектив театра собирается открывать новое здание постановкой "Призрака Оперы". Уэббер сказал, что он этим очень польщен. Еще бы - мюзикл будет поставлен на новой сцене величайшего оперного театра мира!



Шоу века



В начале 2000 года провели подсчет: какой спектакль/фильм собрал больше всего денег за весь двадцатый век? И как вы думаете, что получилось? Титул "Шоу двадцатого века" получил мюзикл Уэббера "Призрак Оперы", который за 13 с небольшим лет собрал четыре с половиной миллиарда долларов - несравнимо больше, чем "Титаник", "Звездные Войны" или весь сериал о Джеймсе Бонде!



Популярность грустного мюзикла все растет. В наше тревожное время компьютеров, секса и отчуждения все больше людей чувствуют себя неуверенными, ощущают одиночество, заброшенность, неоцененность. Все больше душ ломается под грузом ежедневного напряжения и безразличия окружающих. И людям действительно нужна музыкальная сказка о торжестве любви и истинной красоты. Не зря же иные по 50 раз ходят смотреть спектакль и по 50 раз плачут.



...А в театре 'Her Majesty's' мюзикл идет уже четырнадцать лет. Каждый день. И еще ни разу не было ни одного непроданного билета.





Сьюзен Кей. Призрак



Susan Kay. Phantom



Первый из опубликованных фэнфиков и, возможно, самый лучший. Английская писательница Сьюзен Кей, вдохновившись мюзиклом Уэббера, попыталась по намекам в книге Леру воссоздать полную биографию Эрика - от рождения до смерти и даже некоторые последующие события. Наверно, логично было ожидать появления такого фэнфика. Роман Сьюзен Кей получил бешеную популярность среди англо-американских фэнов, и многие из них даже предпочитают его исходной книге Леру. Ну, конечно, флаг им в руки.



К несомненным достоинствам романа следует отнести тщательный и продуманный подход, огромное количество проработанной информации (не забудем, что Сьюзен Кей взялась писать биографию супер-гения, исколесившего всю Европу!) и нежное, трепетное отношение автора к герою.



Недостатков у романа, к сожалению, немало. Есть очень грубые фактические ошибки (например, Кей играет на двух способах перевода выражения "Призрак Оперы" на английский язык, но во французском языке, как и в русском, такой возможности нет!). Кроме того, по версии Кей, причиной безумной любви Эрика к Кристине было феноменальное сходство Кристины с его матерью. Как хотите, но мне это не нравится. Прекрасна идея о том, что Эрик любил именно Кристину, а не пытался реализовать в ней свою любовь еще к кому-то.



Но гораздо хуже то, что Сьюзен Кей, похоже, вообще не поняла, про что был роман Леру. Если у Леру Эрик сначала не знал, что такое добро и зло, и понял это через любовь, таким образом поднявшись на колоссальную этическую высоту, то у Сьюзен Кей Эрик все знает с самого начала, и в результате никуда не поднимается, так что вообще не очень понятно, про что роман-то.



Правда, Кей играет на заглавии, "Призрак", придавая этому слову дополнительный смысл (а может быть, просто проясняя его): вот был человек, гений, изумительный во всех отношениях, а прожил жизнь, и как будто не было его... Тема, конечно, хорошая, но мне лично Эрик Сьюзен Кей не слишком-то симпатичен. Уж больно он рассудителен, слишком хорошо знает, "что такое хорошо и что такое плохо", а местами вообще неуместно жесток. Кроме того, книгу совершенно убивает финал с адюльтером Эрика и Кристины. Я, конечно, понимаю, очень хочется устроить так, чтобы у них был сын, но все же не лезет это в общую концепцию, не лезет...





Читайте отрывки из романа Сьюзен Кей

Стоит отметить также замечательную первую часть, о детстве Эрика, написанную от лица его матери - самую сильную часть в книге; а также прекрасно написанный образ Надира ("Перса". Надир, конечно, совсем не тот Перс, который был у Леру, но человек он замечательный и образ получился интересный.



Поймите меня правильно, я не хочу сказать, что это плохая книга, я еще раз повторяю, что, пожалуй, это лучший из опубликованных фэнфиков и, пожалуй, лучший любовный роман из всех, какие я читала. Но не более. Правда, перевела я его все равно с удовольствием. :-) Может, когда-нибудь кто-нибудь издаст...



Сэм Силициано. Ангел Оперы



Sam Siliciano. Angel of the Opera



Пожалуй, самый умный опубликованный фэнфик, какой я только видела. Возможно, причиной тому то, что автор - мужчина и старается строить книгу прежде всего на мыслях, а не на эмоциях. Ну, он, конечно, взял очень обязывающего персонажа-рассказчика - Шерлока Холмса. (Вообще идея "Шерлок Холмс знакомится с Призраком Оперы" не перестает будоражить умы. Народ думает, что они бы друг другу понравились.) К сожалению, Силициано перебарщивает с рационализмом. Книга по стилю похожа скорее на публицистический очерк, чем на художественное произведение.



Автор (и Шерлок) отдает должное Эрику. Есть прекрасный момент, когда Шерлок осознает, с какого уровня противником столкнулся, и в отчаянии кричит "Да он же больший гений, чем я!", после чего целых два дня пребывает в депрессии, после чего делает все, чтобы помочь Призраку, а не управляющим, которые, собственно, Шерлока и вызвали. Кроме того, в романе прилично изображена Кристина, но вот Рауля автор совсем низвел до почти полного ничтожества. Еще хуже то, что Силициано делает отрицательным персонажем Перса. Этот человек, единственный, кого Эрик уважал, чья высокая душа была в каком-то смысле для Эрика примером для этического подражания, здесь изображен как главный злодей, преследующий Эрика ради получения от кого-то какой-то суммы денег! Вот это да. После этого что уж говорить, что прочим персонажам тоже досталось.



Опять же, странный привкус оставляет финал, где Эрик, оставленный Кристиной, находит утешение в объятиях слепой музыкантши-полукровки, с которой его знакомит Шерлок. Как-то это... не совсем честно, кажется. Если уж девушка принимает Эрика, пусть принимает как есть, безо всяких там "не может видеть".



Но, по крайней мере, автор подходит к книге аналитически, "сопли не распускает", чем грешит множество фэнфиков... Браво, Сэм!