Вот Кристин тоже не обратила... и сделала выбор. А что было дальше?
Тихий городок у моря. (1088 слов, кроссовер с ГФЛ, Кристин Даэ и Мэг Жири с матушкой принадлежат Леру, остальное - ГФЛ)
перевернуть страницу?Боже мой, Мэг, Боже мой… что я натворила! Думала ли твоя бедная подруга, выбирая виконта де Шаньи, что это приведет к нескончаемому, неописуемому ужасу, куда окажется ввергнута душа, совершившая предательство? Мне не описать бездны, что с каждым днем все с большей силой затопляют рассудок, вытесняя воспоминания о наших детских играх, шалостях в танцклассе, строгости твоей славной матушки… и об Эрике. Но я боюсь услышать шаги за дверью, поэтому призову на помощь остатки мужества, чтобы рассказать главное. Бумагу я добыла обманным путем, а карандаш просто нашла в корзине для мусора – этот грифелек едва ли длиной с твой мизинец и ужасно крошится.
Мэг, дорогая, это… существо никогда не было Раулем де Шаньи, как я никогда не была Карлоттой. Ты, верно, помнишь его высокий воротничок и всегда аккуратно уложенные волосы цвета спелой пшеницы? Всегда высокий воротничок и всегда прикрытые уши – если бы я тогда могла понять, почему так? Что стоит за этой красотой, славная Мэг – задумывалась ли ты? Такие шелковистые локоны безупречного оттенка – уверена, когда-то они украшали голову другого, настоящего, живого человека. Потому что у человека не бывает складок за ушами и от человека никогда не пахнет свежей рыбой! Эрик… да, он был человеком, пусть жестоко изувеченным – но человеком, и с ним всё было бы по-другому! О, почему я поддалась на уговоры Рауля!
Теперь главное: я не сумасшедшая. Поместья Шаньи не существует, Франция – республика, а мы с тобой однажды запустили под парик Пьянджи таракана, точно? Меня увезли через океан, в Новую Англию… здесь, в городке Иннсмут и живет семейство Маршей, членом которого я стала, пройдя через сатанинское – иначе я не могу это назвать! – венчание с младшим сыном капитана Оубеда – Уиллсом. Да, именно таково истинное имя Рауля, и более половины жителей города уже прошли ужасную метаморфозу, которая каждый день меняет – пусть незаметно, но меняет – черты Уиллса Марша. Можешь ли ты поверить, что целый город поклоняется чудовищной полурыбе – Отцу-Дагону, и во всём Иннсмуте нет не то, что католической – вообще христианской церкви? Пока что Уиллс сохраняет остатки нежности ко мне (или пытается обмануть, приручить, как делал это сладкими речами в Париже?... я не знаю ответа, но понимаю одно – ему было важно увезти меня любой ценой, и если бы у меня было больше времени, я бы рассказала, на каком волоске тогда висели жизни не только тебя и твоей дорогой матушки), но я всякий раз содрогаюсь, видя, как его череп, почти лишенный волос (за исключением клочков неопределенного цвета на затылке) покрывается чешуеподобной коростой, а глаза становятся плоскими, как монеты, и выцветают. Ты можешь представить, каково это – мило улыбаться полурыбам, держа за вечно сырую, пропахшую рыбой и тиной, податливую ладонь того, кто всего пару месяцев назад был объектом воздыхания почти всей женской половины нашей милой Оперы?! Могу ли я быть спокойной, слыша вечерами (здесь не приветствуется даже огонек свечи, одной-единственной свечи!) шлепание нечеловеческих ног его сестер по ступеням и возню в полузатопленном подвале, где проводит дни его отец, более похожий на сома в сюртуке с карикатур Гранвилля, немало нас потешавших? Увы, в жизни подобные создания вызывают не смех, а брезгливость, смешанную со страхом и омерзением…
В полнолуние, после дьявольской литании во славу Отца-Дагона (мне пока дважды удалось прикинуться занемогшей, чтобы избежать присутствия в оскверненном костеле), это достославное семейство вместе с Бишопами и другими «отцами города» отправляются на Чертов Риф… вплавь и зажигают там холодные огни, что видны мне из стеклянного купола, куда я пробираюсь тенью. О, Мэг! До этой гряды выступающих островков и песчаной косы не меньше двух километров, и Уиллс мечтает, что когда его превращение завершится, он сможет не пользоваться лодкой – а плыть, как саламандра или угорь!
Я не буду описывать тебе кошмар прикосновений получеловека с холодной кровью морского жителя, богопротивные изображения на диадеме и ожерельях, что одевает мадам Марш во время семейных обедов, а главное – что там подают! В мою одежду навсегда въелся дух прели и рыбьих потрохов, волосы потускнели, и я каждое утро, когда Уиллс еще спит, изучаю свою кожу за ушами – но пока, хвала Господу, я – прежняя. Прежняя Кристин, которая понимает, какой жуткий выбор сделала и теперь находится в ловушке.
Предвижу твой вопрос – да, Иннсмут – портовый город, но гавань практически закрыта для чужестранцев, да и миссис Марш не позволят уйти незамеченной из дома (власть капитана Оубеда в Иннсмуте почти безгранична, и о каждом моем шаге даже до мелочной лавки за булавками или платком будет мгновенно доложено) за два месяца мы с Уиллсом и Марджери, его сестрой, чье превращение еще позволяет ей носить вечерние платья, и главное – драгоценности, всего раз покидали дом, отправляясь на званый ужин к Уотермэйнам, естественно, в закрытом экипаже и с наглухо опущенными шторками. Я не знаю города, не видела даже его карты, пусть приблизительной, и даже если бы в порту бросил якорь корабль под знаменем Франции, Англии, Пруссии – даже Испании или какого-нибудь южного штата, офицеры побоялись бы навлечь на себя гнев иннсмутцев.
Поэтому я поступаю подло – и я не знаю, каковы мои шансы – я остатками украшений и пряжкой от шляпки подкупила служанку, Китти Бриггс, которую приставил ко мне младший сынок Оубеда. Эта девушка (пока еще в ней намного больше человеческого, чем остается в моем «муже») молода и сильна, ее тело противится превращению в морскую тварь, и, тем не менее, Китти сможет проплыть достаточно, чтобы достичь Нантакета и передать это отчаянное письмо на китобоец – они набирают гарпунеров в Нанте, а значит, шанс, что мой призыв о помощи попадет во Францию, есть. Конечно, накануне зимы может случиться шторм, или течение может отнести несчастную в открытое море или… вернуть обратно, но… иной возможности передать призыв о помощи у меня нет. Просто нет. Внутрь непроницаемого пузыря, в эту записку, я вложу конверт с адресом Оперы и… извинением перед Эриком. Только теперь, вздрагивая в комнате сырого особняка по другую сторону Атлантики, я понимаю, как виновата перед бедным Призраком – что же, за причиненные ему муки я расплачиваюсь сполна. Я не стану просить его добраться до Иннсмута, и если больше не смогу быть собой – перестану существовать. Отточенный стилет появился у меня еще в номере парижской гостиницы, когда я увидела роковые складки за ушами – тогда еще – Рауля и поняла, что не подпущу эту тварь к себе – но было поздно что-либо менять, Мэг! Слишком поздно! В ту ночь я подозрительно быстро уснула, едва успев спрятать своё спасение в хаосе сорочек, но теперь не расстаюсь с этой полоской стали. Самоубийц ожидает ад, но лучше так, чем принять рыбье семя и стать одной из Маршей в прямом смысле. Нет, никогда!
Грифель на исходе, и мне осталось признаться только в том, что твоя матушка и ты всегда были мне дороги, и в том, что я всегда любила Эрика, хотя это и будет слабым утешением для его истерзанного сердца.
Благослови всех вас Господь
Кристин Даэ (нет, им не назвать меня своей омерзительной фамилией!)
-
-
09.03.2017 в 01:18-
-
09.03.2017 в 01:20-
-
09.03.2017 в 01:26Но ваша зарисовка очень понравилась.
Вот ведь как получилось... Кристин предала Эрика, сочтя его чудовищем, и попалась в лапы самому настоящему чудовищу - ледяному и беспощадному... Жуткая расплата.
Все-таки, хочется, чтобы ее как-то спасли... она уже довольно расплатилась - всем пережитым ужасом.
-
-
09.03.2017 в 01:33Хотя, по сути, Уиллс не чудовище, настоящее чудовище - это его отец, Оубед, привезший в город культ Дагона и жену с кровью Глубоководных. И ужас - это город, отпавший от Бога, с оскверненными храмами и литанией во славу полурыбе-получеловеку. Уиллс просто решил "освежить кровь" и в Опере жизни очень многих висели на волоске.
Но - в этот раз рядом не будет Эрика, потому что сам шанс, что Китти доплывет до Нантакета очень зыбок.
-
-
09.03.2017 в 01:58Угу... доплывет ли Китти, попадет ли письмо в Париж, попадет ли в руки Мэг, на месте ли Эрик, жив ли он вообще... но Кристин очень жалко. Вот уж влипла так влипла.
-
-
09.03.2017 в 02:05Зато сделала выбор. Да, у Эрика шрамы и вот это врождённое всё - но он прожил 40 лет и остался собой, а Уиллсу еще пара-тройка годков - и если до этого времени не произведет потомство, уплывёт на Чёртов Риф полурыбой, утратив человеческие эмоции навсегда.
аллюзии для внимательных
-
-
29.03.2017 в 14:54-
-
29.03.2017 в 15:30